Ф. Вадковский - Желания. Вадковский Павел Федорович

Фёдор Фёдорович Вадковский (1 (13) мая (18000513 ) года, с. Пятницкое , Орловская губерния - 8 (20) января года, с. Оёк , Иркутская губерния) - поэт, музыкант, прапорщик Нежинского конно-егерского полка (1825); декабрист . Осуждён по 1 разряду .

Биография

Средний сын сенатора и камергера двора, Фёдора Фёдоровича Вадковского ( -) и Екатерины Ивановны Вадковской, урождённой графини Чернышёвой . Родился в с. Пятницком (Извалы) близ Ельца Орловской губ. Младший брат Ивана Федоровича Вадковского ( -) и старший брат Александра Федоровича Вадковского (1802-1845), также осужденного по делу декабристов . Начальное образование получил в Московском университетском пансионе и в Главном немецком училище св. Петра (1815-1818). С 25 января 1818 года подпрапорщик л.-гв. Семёновского полка . В Кавалергардский полк переведён 20 апреля 1820 года юнкером , 27 августа 1820 года эстандарт-юнкер, корнет с 1 января 1822 года . 19 июня 1824 года переведён в Нежинский конно-егерский полк прапорщиком за сатирические стихи.

Декабристское общество

В Сибирь был отправлен 17 ноября 1827 года , прибыл в Читинский острог 5 января 1828 года , в Петровский Завод - в сентябре 1830 года . Один из организаторов Малой артели . В Петровском заводе читал курс лекций по астрономии. 8 ноября 1832 года срок был сокращён до 15, а 14 декабря 1835 года до 13 лет.

В своем стихотворении «Желание», написанном после 1836 года, Вадковский провозгласил программу декабристов: 1. Уничтожение самовластия. 2. Освобождение крестьян. 3. Преобразования в войсках. 4. Равенство перед законом . 5. Уничтожение телесных наказаний. 6. Гласность судопроизводства. 7. Свобода книгопечатания. 8. Признание народной власти. 9. Палата представительств. 10. Общественная рать. 11. Первоначальное обучение. 12. Уничтожение сословий.

Назначен на поселение в с. Манзурка Иркутской губ. 10 июля 1839 года . Однако по состоянию здоровья отпущен на Туркинские минеральные воды. С сентября 1839 года в Иркутске, с 5 сентября 1840 года на поселении в селе Оёк . Занимался торговлей хлебом и глиной. Оставил записки, опубликованные в сборнике «Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов» ( -). Автор очерка «Белая Церковь» (история восстания Черниговского полка по рассказам его участников). Умер 8 января 1844 года . Его душеприказчиками были Е. И. Трубецкая и А. Н. Сутгоф . Могила Ф. Ф. Вадковского не сохранилась.

Документы

• . Восстание декабристов. Документы. Т.XI, С.189-236.

Напишите отзыв о статье "Вадковский, Фёдор Фёдорович"

Ссылки

(недоступная ссылка с 15-06-2013 (2189 дней))

Литература

• Дорофеев В. Елецкие декабристы. // газета «Красное знамя». - 2 декабря 1982 года.
• Дорофеев В. Бунтарский род. // газета «Орловская правда». - 14 декабря 1982 года.
• Дорофеев В. Умышлял на цареубийство. // еженедельник «Литературная Россия». - 5 сентября 1986 года.
• Дорофеев Владлен . Бунтарский род. // Лекарство от одиночества. - М ., 2005. - ISBN 5-7949-0136-5 .

Отрывок, характеризующий Вадковский, Фёдор Фёдорович

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…

Ю. Г. Оксман. Записка Ф. Ф. Вадковского о восстании Черниговского полка//Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х гг.. М., 2008. С. 215-228.

Записка о восстании Черниговского полка, составленная Ф. Ф. Вадковским на основании рассказов трех непосредственных участников васильковских событий (штабс-капитана В. Н. Соловьева, подпоручика А. А. Быстрицкого и прапорщика А. Е. Мозалевского) и дополненная «примечаниями», как мы полагаем, М. И. Муравьева-Апостола — единственного лица, могущего быть столь фактически безупречным осведомителем составителя очерка (или его позднейшего издателя?), по большинству сделанных на с. 199-201 поправок и дополнений, — принадлежит к числу основных источников по истории вооруженного восстания в войсках Первой армии в 1825-1826 г.

Несмотря на то, что никаких других исторических или мемуарных работ Федора Федоровича Вадковского до нас не дошло, его инициатива в деле собирания и подготовки к печати материалов о восстании Черниговского полка предоставляется далеко неслучайной.

[Федор Федорович Вадковский (род. В 1800 г, ум. 8. 1. 1844) воспитывался в Московском университетском пансионе и в частных аристократических пансионах аббата Zemry, Гинрихса и Годениуса в Петербурге). С 1. 1822 г. корнет Кавалергардского полка; в том же году принят в тайное общество, принадлежал к петербургской группе «южан»; 19. 6. 1824 г. переведен прапорщиком в Нежинский конно-егерский полк, стоявший в Курске; преданный Шервудом, которого он по неосторожности посвятил в планы тайного общества, был арестован на основании следующих данных: «Принадлежал к Северному и Южного обществам около четырех лет и разделял цель последнего — ввести республиканское правление с истреблением царской фамилии. Он считал возможным совершить сие злодеяние на придворном бале и там же провозгласить установление республики. Сообщив о сем некоторым из сочленов своих, спрашивал о готовности их участвовать в том и получил утвердительный ответ. В 1824 г. обещал содействовать Матвею Муравьеву-Апостолу, имевшему намерение покуситься на жизнь покойного императора в случае, если бы открытием общества подвергнулся опасности брат его Сергей. При сем случае Вадковский рассказывал, что когда он жил в Новой Деревне и имел духовое ружье, ему приходила мысль посягнуть на жизнь покойного государя. Он принял в общество 9 человек. Сверх того, хотел принять Шервуда, с которым писал к Пестелю, изъясняя сожаление о пропущенном случае к возмущению после кончины государя и предложение о продолжении действий общества при новом правителе, и в то же время говорил Шервуду, что дела общества, сверх чаяния, идут весьма хорошо и что он считает труднейшим только то, как истребить вдруг всю августейшую фамилию. По приговору Верховного уголовного суда осужден к лишению чинов и дворянства и ссылке в каторжную работу вечно». Каторжные работы, срок которых уменьшен был до 20 лет, отбывал Вадковский в Кексгольме, Шлиссельбурге и Нерчинске. 10.8.1839 вышел на поселение в с. Манзурское Иркутской губернии. Умер в Оеке. Литература о Ф. Ф. Вадковском и материалы о нем отмечены в справочниках С. В. Вознесенского, «Библиографические материалы для словаря декабристов». Л., 1929 ; Н. М. Ченцова. Библиография декабристов. М.; Л. 1929, известное прежде лишь в отрывках письмо Ф. Ф. Вадковского к Пестелю от 3. 11. 1825 г полностью опубликовано И. М. Троцким (в пер. с фр. подлинника) в «Каторге и ссылке». 1929, Кн. II, С. 84-92.}

Деятельный участник с 1822 г. в работе левого фронта тайных декабристских организаций на севере и на юге, человек, известный своими литературными дарованиями (в 1824 г, он был «за стихи против начальства и Великого князя Михаила Павловича» уволен из гвардии и переведен тем же чином в армию; в ноябре 1825 г. развивал перед Пестелем планы постановки работ нелегальной типографии для печатания специальной агитационно-пропагандистской литературы; ему же принадлежат сатирические куплеты на французском языке, клеймившие деятелей суда над декабристами в 1826 г), Ф. Ф. Вадковский и на каторге и в ссылке поддерживал ближайшие отношения с радикально-демократической частью декабристов, а особый интерес его к восстанию Черниговского полка мог мотивироваться еще и участием в васильковских событиях его родного брата. Как известно, А. Ф. Вадковский, подпоручик 17-го егерского полка, член тайного общества, 31 декабря 1825 г. был в Василькове, откуда выехал в Белую Церковь для поднятия, по распоряжению С. И. Муравьева-Апостола, восстания егерей, но на самой заставе был арестован, заключен в крепость и 7 июля 1826 г. отправлен на Кавказ, под надзор военного начальства и тайной полиции.

Подлинная рукопись «Белой Церкви», хранившаяся в архиве Якушкиных, куда перешла «из бумаг (декабриста) И. И. Пущина», в недавнее время утрачена. Судя по дошедшему до нас ее внешнему описанию, представляла она собой «две с половиной страницы писчего листа, исписанного мелким узорным почерком Вадковского» (Крас. Арх. 1925, Т. Х. С. 137). Впервые опубликована была «Белая Церковь» в известном издании А. И. Герцена «Записки декабристов» (Вып. 2-3, Лондон: Вольная рус. тип. , 1863. С. 163-181), откуда перепечатывалась в начале 70-х годов в «Собрании материалов для истории возрождения России» (Лейпциг)/изд. Э. Л. Каспрович, Т. I, С. 79-94; ср. 3-е изд. этой книги, с измененным заголовком: Тайное общество и 14 декабря 1825 г. в России, без даты, Лейпциг/изд. Э. Л Каспрович, С. 79-94)

Воспроизводя в настоящем издании первопечатный текст «Белой Церкви», мы исправляли лишь такие явные дефекты зарубежного набора, как искаженные начертания фамилий некоторых участников восстания, названий селений Васильковского района, а также номеров некоторых рот и одного из полков («Суханов», «Башманов», «Гракольский», «Быстржицкий», «Рыбновский», «Мазолевский», «Пыпачев», «Кушилов», вместо Сухинов, Башмаков, Грахольский, Быстрицкий, Рыбаковский, Мозалевский, Пыхачев, Кушков; «Масновиловка» и «Поволоть» - вместо Мотовиловка и Паволочь; «19-й егерский» — вместо 17-й егерский полк; «7-ая рота», вместо 4-ая рота).

Протокольный характер повествования, свободного от всяких художественных прикрас, фиксирует внимание исследователя и читателя «Белой Церкви» на основных этапах похода, освещаемого, так сказать, изнутри, а строгая взаимная проверка сообщаемых каждым из информаторов Ф.Ф, Вадковского материалов [Подстрочные примечания к «Белой Церкви» обозначенные звездочками, принадлежат, вероятно, самому Ф. Ф. Вадковскому (В электронной публикации даны в квадратных скобках в самом тексте )], еще не сглаженных в памяти отдаленностью момента рассказа от времени самих событий (датировать «Записку» можно только порою пребывания всех ее составителей на петровском заводе, т.е. 1830-1839 гг.), поднимает еще более историческую значимость всех показаний «Белой Церкви». [Основной документальный материал, дополняющий и корректирующий данные «Белой Церкви» собран в издании: Восстание Черниговского пехотного полка//приготов. к печати Ю. Г. Оксман//Восстание декабристов. Т VI. М. ; Л. : Гос. Изд. 1929)] Приходится только помнить, что, не принадлежа к верхушке заговора, к его руководящему штабу, осведомители Ф.Ф. Вадковского не всегда верно учитывали общую перспективу событий, плохо разбирались в вопросах идеологического порядка, обнаруживали подчас свою явную непосвященность в планы и расчеты вождей Васильковской управы, в мотивы их оперативных мероприятий в декабрьские и январские дни, наконец, весьма преуменьшили, а частью и вовсе исключили из своих сообщений характернейшие данные об агитационно-пропагандистской работе, как предшествовавшей восстанию, так и связанной с провозглашением и распространением революционного «Катехизиса» С. И. Муравьева-Апостола.

Ю. Г. Оксман.

Ф. Ф. Вадковский

Белая Церковь

(Рассказ этот был записан Ф. Ф. Вадковским со слов Соловьева, Быстрицкого и Мозалевского).

1825 года декабря 23-го Сергей Муравьев-Апостол из местечка Киевской губернии Василькова, с братом своим Матвеем отправился в Житомир. Дела Тайного общества требовали свидания его с командирами гусарских полков Ахтырского и Александрийского Артамоном и Александром Муравьевыми; после чего он намерен был проехать в 8-ую пехотную дивизию . От брата своего Ипполита он получил с эстафетой известие из Москвы о событиях, случившихся в Петербурге 14 декабря. В Черниговском полку сии происшествия сделались известными посредством Михаила Бестужева-Рюмина прежде официального об оных объявления.

25 декабря С. Муравьев обедал у командира 3-го пехотного корпуса Рота , шутил вместе с ним насчет петербургских событий и в тот же день, по его позволению, отправился к Муравьевым в местечки Троянов и Любар, места штабов Александрийского и Ахтырского гусарских полков. На пути через местечко Брусилов С. Муравьев заехал к полковнику Набокову, командиру Кременчугского пехотного полка; разговор их, или лучше сказать, ответ Набокова известен .

По случаю полкового праздника в Черниговском пехотном полку, в день Рождества Христова, все офицеры этого полка были на вечере у полкового командира подполковника Гебеля; к нему около полуночи явились жандармы [Спонов и Несмеянов (?) Один из них послан был за Матвеем Муравьевым. - прим. под звездочкой в тексте] с повелением арестовать Сергея Муравьева. Бумаги в квартире его были забраны; некоторые успел спрятать Бестужев-Рюмин, тотчас же по подорожной Сухинова отправившийся известить Сергея Муравьева. [В то же время поехал с подобным намерением разжалованный из артиллерийских полковников Башмаков, но где был он до самого восстания Черниговского полка - неизвестно. Фурман, по восстании полка, был выслан в 8-ую дивизию, заехал к себе на квартиру и пил вместе с Башмаковым].

Пополудни 26-го числа Бестужев приехал в Любар к Артамону Мураьвеву. Получив известия о своем арестовании, Сергей Муравьев приказал Артамону возмутить полк, сообщить о том же брату своему Александру и с сими двумя полками спешить на соединение в Белую Церковь . Заметны были нерешительность и колебание в Артамоне; он, однако же, не сделал отказа, и взялся послать записки от Сергея Муравьева в 8-ую дивизию к Спиридову и в 8-ую артиллерийскую бригаду к Горбачевскому. Бестужев вызвался ехать сам в 8-ую дивизию и в артиллерию, прося Артамона снабдить его подорожной и нужным количеством денег. Артамон отказал и в том и в другом, а советовал Бестужеву: сесть на пристяжную, выехать на первую станцию, с которой взять уже почтовых лошадей до 8-ой дивизии. После этих сцен Муравьевы выехали в полк проселочной дорогой, и безопаснейшей и ближайшей.

Вскоре по отъезде Муравьевых, для новой пытки Артамона, явился подпоручик артиллерии Андриевич. Узнав в Киеве, где он находился при арсенале, о петербургских происшествиях, он бросил своего командира генерал-майора князя Обомелика и поскакал в бригаду, где служил. Проездом через город Васильков, Андреевич виделся с черниговскими офицерами, слышал подтверждение о восстании в Петербурге, получил от них 100 р., и отправился без подорожной и безо всякого письменного вида в 8-ую дивизию и 8-ую бригаду, с намерением заехать по дороге ко всем, кому ведать о сем надлежало. Он требовал содействия от Швейковского, но получил отказ , просил денег, пистолетов, и не получив ничего, оттащился до Любар. Здесь Артамон объявил ему наотрез, что нисколько не станет ему ни в чем содействовать, и просил его дать ему покой, последнее под видом жениной болезни. Семичев и двое Никифоровых, офицеры Ахтырского полка, просили Андреевича идти с ними к Артамону, уверяя, что принудят его поднять полк; в противном же случае пойдут и без него, и легко могут это сделать, ибо полк находится в сборе. Не согласясь действовать с ними вместе, Андреевич отправился обратно в Киев. На возвратном пути заезжал в Васильков, но там уже никого не было. Арестован в Киеве.

Вместе с Муравьевым выехал из Любар и Бестужев, но не в Васильков, а в Брусилов и в Радомышль, чтобы возмутить полки: Кременчугский и Алексопольский, и сообщить о восстании артиллеристам в Паволоче. Безуспешно виделся с полковником Набоковым; Швейковский сказался, что нет дома. Выезжая в Черниговский полк, Бестужев оставил к Швейковскому записку на станции, поручив смотрителю оную доставить. Смотритель предъявил оную начальству. Все этим обстоятельства известны по судному делу, производившемуся в Могилеве. 28-го числа вечером Муравьевы приехали в Трилесы и тотчас послали записки в Васильков (50 верст); они получены в 11-м часу ночи: Соловьевым, Сухиновым, Шепилою и Кузьминым (ротные командиры батальона, которым командовал Сергей Муравьев), которые приглашались явиться, как можно скорее, в Трилесы, 29-го поутру они были уже там. В это время Муравьевы уже были настигнуты и арестованы Гебелем, который, не застав их в Житомире, пустился по следам их с жандармом поручиком 3-го корпуса Лангом, оставив в Житомире жандармов главной армии Несмеянова и Спонова. Прибывшие по требованию Муравьева офицеры нашли квартиру Кузьмина (командира квартирующей в Трилесах 5-той мушкетерской роты) окруженною часовыми, пропустившими без сопротивления своего командира с его товарищами. Последние строго встречены Гебелем, требовавшим, чтобы они немедленно отправились к своим ротам. Офицеры извинялись тем, что они поехали по случаю праздника к своему товарищу и никак не ожидали встретить обстоятельства, по которым посещение их могло показаться Гебелю неуместным.

Пока происходили эти разговоры, в которых, наконец, Гебель слышал отказ на его требования, Ланг вышел через сени в кухню; почти вслед за ним вышли Щепила и Соловьев. Первый встретился в сенях с Лангом, вырвал ружье у часового и бросился на него со штыком; Соловьев остановил удар, и жандарм пустился бежать из дома. Его не преследовал; он добрался до попа, взял у него лошадей и, переодевшись в нагольный тулуп, поскакал в Житомир сообщить о происшествии. Между тем, Гебель, заметив продолжительное отсутствие жандарма, сперва громко звал его, потом пошел за ним на кухню. Когда он возвратился оттуда, Щепила ударил его в брюхо штыком. Гебель устоял на ногах и начал убеждать Щепилу, чтобы он оставил свои преступные намерения. Во время проповеди Соловьев схватил его за волосы и повалил на пол; услышав возню, Кузьмин выскочил в сени, сел верхом на лежащего Гебеля и принялся его колотить вместе с Щепилою и Соловьевым; последний, однако же, скоро оставил Гебеля и бросился в комнату освободить Муравьевых. Но Сергея уже не было. Он выскочил в окно, прибежал в сени и помогал Кузьмину и Щепиле трудиться над Гебелем, которого усердно угощали прикладом . Исковерканный и брошенный без внимания Гебель ползком выкарабкался на улицу. Хотел втащиться на сани к проезжему мужику, который однако же, убежал. Какой-то солдат взвалил его на сани и привез на двор к трилесскому эконому графини Браницкой. Хозяин заботился о подании скорой помощи Гебелю, и между тем собрал на свой двор чем попало вооруженный народ из деревни. К этой толпе присоединились несколько казаков графини Браницкой, состоявших в ведении эконома.

Обработав Гебеля, Сергей Муравьев с Соловьевым и Щепилою отправился в Ковалевку, для возмущения 2-ой гренадерской роты. Матвей Муравьев и Сухинов остались в Трилесах с Кузьминым, которому велено спешить в Ковалевку, собрав всех солдат, которые находились в ротном дворе, и приказав остальным, когда соберутся, следовать туда же командою фельдфебеля. Командир 2-ой гренадерской роты поручик Петин тотчас согласился на предложение Сергея Муравьева и велел на ротном дворе собирать роту. Муравьев остался в Ковалевке, где соединился с ним Кузьмин с частью 5-ой роты, Сухинов и Матвей муравьев; Соловьев же и Щепила отправлены Сергеем Муравьевым в их роты, с приказанием скорее присоединиться к восстанцам. Около полуночи 29-го числа Соловьев и Щепила приехали в Васильков, которого нельзя было им миновать, они нашли при въездах на мостах и везде, где считали нужным, поставленные караулы. По приказанию Трухина осматривали всех входящих в город и никого не выпускали из оного. Пешком прокрались они на квартиру одного из офицеров, не застали его дома и спешили достать лошадей, к рассвету были арестованы; дежурный по караулам поручик Быстрицкий, майор Трухин и городничий васильковский пришли на них с целою толпой. Соловьев посажен на гауптвахту, Щепила в частном доме, у дверей и окон поставлены часовые с приказанием никого не допускать и колоть и стрелять арестантов при малейшем с их стороны покушении. Быстрицкому Трухин дал повеление принять вместо Соловьева 2-ую мушкетерскую роту и спешить в Васильков.

29 декабря Муравьев собрал 2-ую гренадерскую роту, выступил с нею, и с частью 5-ой роты из Ковалевки, ночевал в Мариановке [Здесь присоединился к Муравьеву Бестужев], где квартировала 1-я мушкетерская рота: ей велено быть в обозе и дожидаться в своем ротном дворе. 30-го авангард Муравьева, под командой поручика Сухинова, вошел в город в 4 часа пополудни. Трухин приказал бить тревогу, и взяв с гауптвахты нескольких часовых, пошел навстречу Сухинову, который показался уже на площади. Трухин приказал зарядить ружья и стрелять. Солдаты плохо повиновались ему. Между тем Сухинов с авангардом, с криком: «Ура! За свободу!» — добежал до гауптвахты, остановился, запретил слушать Трухина бывшим с ним солдатам и арестовал майора; солдаты надавали ему тычков; Бестужев сорвал с него эполеты и отправил на гауптвахту. Пока это происходил, Муравьев вошел в город; Соловьев вышел с оставшимися в караульне солдатами, увлек их за собой и явился с ними к Муравьеву. Щепила также пришел к нему со своими караульными. Пока еще толпились на площади, полной любопытных, прискакал прапорщик 17-го егерского полка, Александр Вадковский, и тотчас же ускакал обратно, дав общение Муравьеву присоединить несколько рот к восстанию. По прибытии в Белую Церковь (штаб 17-го егерского полка) он тотчас арестован.

По распоряжению Муравьева Сухинов взял полковой ящик знамена и занялся размещением солдат, прибывших и подходивших, по квартирам. Продовольствие не было затруднительно. Жители охотно снабжали всем, что от них требовали [За все, что по требованию Муравьева, доставлялось жителям, им выдавали квитанции]. Мозалевский назначен в караул на Белоцерковский въезд, Рыбаковский на Киенвский, на гауптвахту N — Cоловьев дежурным по караулам. Ночью, кроме арестования жандармов, ничего не случилось. У утру 31 числа прибыла 4-ая мушкетерская рота штабс-капитана Маевского. Он тотчас известил Муравьева, что рота его колеблется. Соловьев, Кузьмин, Щепила и Сухинов отправились туда и без большого труда убедили всю 4-ую роту не отставать от товарищей. 31-го числа в Василькове были собраны все роты, кроме 2-ой мушкетерской, не успевшей прибыть за отдаленностью, 1-й гренадерской, которой приказано было присоединиться к 1-й мушкетерской роте и ожидать в Мотовиловке, куда намерен был Муравьев направить свое движение из Василькова.

В 11 часов утра велено всем собраться на площади. Полковой священник, долго колебавшийся сначала , решился отслужить молебен в присутствии солдат и прочесть им «Катехизис», составленный Муравьевым; в нем объявлялось им, что царей не должно быть, что они были посланы к наказанию народа израильского, что все люди рождены свободными. Немудрено, что священник дрожащим голосом начал читать этот «Катехизис». Бестужев взял у него и докончил чтение. После этого Муравьев говорил краткую речь, внушая солдатам их права на свободу, призывая их к защите этой свободы и для себя и для отечества, обнадеживая их прибавкой жалованья, уменьшением срока службы для них и облегчением тягости для поселян; он заключил речь свою так; кто хочет вместе со мной защищать свои права, тот пойдет со мной; кто не хочет этого, тот оставайся. Я не хочу никого вести по принуждению. Трикратное: «Ура!» было ответом на его слова. Около 12 часов вступили в Мотовиловку.

Здесь капитан Козлов ожидал уже с 1-ой гренадерской ротой прибытия Муравьева и тотчас явился к нему с рапортом, после которого его уже не видали. Узнав, что гренадеры не желают разделить его намерений, Муравьев явился к ним и, убедившись лично в их нерешительности, велел им отправиться на свои квартиры. Командир 1-ой мушкетерской роты капитан Вульфер также скрылся; пример гренадерской роты отразился и на его мушкетерах: не более полуроты присоединилось к восстанию. В Мотовиловке был ночлег 31-го и дневка 1 января. На дорогах: Киевской, Васильковской и Белой Церкви поставлены караулы; солдатам велено иметь заряженные ружья и по первому приказанию быть готовыми к выступлению на сборное место. Солдаты по-своему растолковали хозяевам причины восстания, и 1 января, когда народ был у обедни и Сергей Муравьев, с Матвеем и Ипполитам, наблюдая за порядком караулов, проезжали верхом мимо церкви, жители высыпали из храма, кланялись проезжающим и кричали: помогай Бог тем, кто за нас старается! Поутру 1-го числа в Мотовиловку прибыл Быстрицкий с 2-ой мушкетерской ротой и тотчас известил Муравьева. Соловьев отправился к своей роте, которая приветствовала его с радостью. [Рота окружила его и наперерыв изъявляла сое удовольствие и осыпала его вопросами: куда пойдем и скоро ли? Он отвечал, что это не объявлено и надо во всем слушать Муравьева. Унтер-офицер Кушков заметил: зачем же он держит нас на дневках; идти бы просто на Житомир] 2-го января из Мотовиловки выступили на Белую Церковь и ночевали в 10 верстах от оной в деревне Пологах. Сухинов, посланный ночью для разведки, узнал, что 17 егерский полк выступил к Житомиру и что графиня Браницкая посылает разъезды около Белой Церкви.

С одним из таких разъездов встретился Сухинов, бросился на них с небольшим своим прикрытием, и храброе войско Браницкой рассыпалось во все стороны.

В Пологах Муравьев опечален был побегом многих офицеров. По просьбе остальных: Соловьева, Кузьмина, Щепилы и проч. Муравьев вышел к солдатам и говорил с ними о постыдном поступке оставивших их офицеров. Солдат не оставляла еще первоначальная их бодрость.

3 января выступили в Ковалевку, в которой в 11 часов был привал. Солдаты вытребовали съестных припасов и вина. Управляющий в Ковалевке г-н Петровский пригласил к себе Муравьева и офицеров и с ним двух разжалованных, Ракузу и Грахольского; у него обедали; он и семейство его оказали им очень радушный прием. Разобрали бумаги, которые были захвачены Гебелем и с уничтожением его достались Муравьеву; одними варили кофе, другие оставляли; в час пополудни выступили в Трилесы. На 6-ой версте от Ковалевки послышался первый выстрел. Муравьев остановил людей и выстроил во взводную колонну справа [Во всех переходах наблюдалось следующее устройство: роты шли по отделениям, одна за другой; назначался авангард, арьергард и боковые патрули; между арьергардом и главным отрядом помещался обоз]. Стрелки вызваны за взводы; приказано осмотреть ружья. Между тем выстрелы с противной стороны продолжались; полагают, что стреляли холостыми зарядами ибо никому не сделано вреда. Устроив своих, Муравьев двинулся вперед; он, Ипполит и Бестужев были впереди колонны, офицеры на своих местах во взводах. Приближаясь на известное расстояние к небольшому возвышению, из-за которого действовали два орудия, Муравьев предположил рассыпать стрелков и под огнем их атаковать орудия. Но прежде, чем он это исполнил, открыли картечный огонь. С первых выстрелов Сергей Муравьев ранен картечью в левую часть черепа над глазом, и батальон его рассеялся. Кавалерия понеслась в атаку, но ей оставалось только догонять бегущих. На месте взяты: Сергей Муравьев, Бестужев, Соловьев, Кузьмин и Быстрицкий и два трупа: убитого Щепилы и Ипполита Муравьева, который, когда все бросились бежать, выстрелил себе в рот из пистолета . Ранены: Кузьмин в правое плечо, Ипполит в ногу, Быстрицкий контузией в правую щиколотку.

Взвод гусар окружил оставшихся на месте офицеров, к которым пришел и Матвей Муравьев. Один из гусарских унтер-офицеров начал бранить их; Соловьев тотчас сказал: «Г-н офицер, прикажите ему замолчать». Это исполнено. Взятых посадили в нескольких санях и отправили в Трилесы. Когда Соловьев садился в сани с Кузьминым, последний шепнул ему: «Будь осторожен, я ранен в плечо, но, пожалуйста, об этом никому не говори». Всех их поместили в корчме, состоящей из двух комнат, в маленькой — арестантов, в большой — караул. Солдатам было хуже; их всех заперли в стодол, они мерзли на холоде, раненые истекали кровью без всякого пособия. Соловьев вытребовал соломы для своих раненых товарищей, и Матвей Муравьев промыслил для Сергея кровать. С час прошло, как Сергей Муравьев лежал практически без движения. Кузьмин просил Соловьва приподнять его и усадить на полу около стены. Почти в то же время и Сергей Муравьев просил, чтобы его посадили; но лишь только исполнили его желание, как от большой потери крови он упал без чувств с постели; бросились помогать ему. Раздался выстрел, Кузьмину помогать было уже поздно. От выстрела рассыпались все караульные. С трудом убедили их арестанты занять свои места. Тело Кузьмина вынесли и соединили с телами Щепилы и Ипполита. Вскоре явился гусарский офицер и просил арестантов, чтобы они не погубили их, что они не знают, как отделаться за смерть Кузьмина, который мог застрелиться, потому что они по деликатности не хотели исполнить своей обязанности.

6-го января арестантов провезли в Белую Церковь; к вечеру того же дня Сергея Муравьева и Бестужева рассадили порознь; остальные были вместе. 12 января всех заковали и отправили в Могилев на Днепр; прибыли 14-го. Каждого по привозе представляли коменданту города, командиру жандармского полка полковнику Гарченову; он посылал содержать в клостере, занятом офицерской школой. Полковник Гарченов всех поодиночке возил к начальнику штаба 1-ой армии Толю. Толь не спрашивал у нас ничего, но со всеми ругался. 15 января дежурный генерал Ольдекоп начал снимать допросы с черниговских офицеров, участвовавших в восстании.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Cергей Муравьев отправился в Житомир вот по какому случаю: Михаил Бестужев-Рюмин, офицер Полтавского полка и служивший прежде в Семеновском полку, приехал в Васильков. Мать его скончалась, и он очень желал побывать у отца своего. В это время офицерам, служившим в старом Семеновском полку, запрещено было давать отпуска. Сергей Муравьев, страстно любивший Михаила Бестужева, решился ехать в Житомир и убедить корпусного командира Рота позволить Бестужеву съездить в Москву.

2 Выехавший из Василькова вместе с братом своим Матвеем, Сергей Муравьев не имел никакого намерения проехать в 8-ую дивизию, в которой много было семеновских солдат между рядовыми и много офицеров, как и в 8-ой артиллерийской бригаде, принадлежащих к Обществу славян.

3 Сергей Муравьев не получил никаких известий о петербургских происшествиях от брата своего Ипполита. В первый раз он узнал об этих происшествиях, въезжая в Житомир, от сенатского курьера, который подошел к Матвею — сказал ему, что отец его здоров. На расспросы Матвея курьер рассказал ему о происшествии 14 декабря и что дом, к котором жил Иван Матв. Муравьев был обстрелян картечью.

4 Обедая у Рота, Сергей и Матвей узнали некоторые подробности о происшествиях в Петербурге 14 декабря. Бестужева Рот не отпустил в Москву.

5 Полковник Набоков (Петр Александрович) служил прежде в Семеновском полку и был очень знаком с Сергеем Муравьевым, можно было рассчитывать, что в решительную минуту Набоков не откажется вместе со своим полком содействовать в деле не совсем ему чуждом. Не бывши членом Тайного общества, он знал о существовании и цели этого общества.

6 Сергей Муравьев ничего не приказывал Артамону, но предлагал поднять свой полк и идти на Житомир; в ответ на такое предложение Артамон стал уверять Сергея, что с Ахтырским полком нельзя ничего предпринять; в доказательство чего рассказал, что весь этот полк, который он сейчас приводил к присяге, дрожал, стоя на холоде. Случившийся тут Семичев, офицер Ахтырского полка, с жаром заметил своему полковому командиру, что он напрасно поносит полк, что стоит ему приказать — и все сядут на коней и пойдут, куда он прикажет. Тем и кончилось.

7 С Швейковкого, полкового командира Алексопольского полка, было какое-то денежное взыскание, которое он почитал несправедливым. Командир 3-го корпуса Рот объявил ему, что взыскание с него отменяется и что он должен почитать это за особую милость к себе императора. Швейковский со своей стороны объявил Роту, что он никак не принимает за милость то, что с него не взыскивают денег, которых и взыскивать не следовало. Рот представил высшему начальству о таком дерзком поступке полковника Швейковского, вследствие чего у Швейковского отняли полк, и он, не командуя им, оставался при нем. Швейковский своей храбростью заслужил известность во всей русской армии; солдаты его любили, и он был ревностный член тайного общества. Казалось, можно было надеяться, что при востребовании он подымет Алексопольский полк и будет действовать решительно.

8 Это нисколько не похоже на Сергея Муравьева; он был человек довольно кроткий, образованный и никак не мог участвовать в поступке, свидетельствующем явно о дикости нравов Соловьева, Щепилы и Кузьмина, принадлежавших к Обществу славян.

9 Священнику этому дал Сергей Муравьев 400 р.

10 При орудиях, действовавших против черниговцев, был полковник Пыхачев, ревностный член Тайного общества; многие полагались на него безусловно, в том числе и Сергей Муравьев

11 Ипполит Муравьев, произведенный о офицеры, был определен во 2-ую армию. 13 декабря вместе со Свистуновым выехал он из Петербурга. Они имели письмо Трубецкого к Михаилу Орлову, которое, когда приехали арестовать Свистунова, Ипполит успел истребить. Приехав в Васильков, он встретил Черниговский полк на походе и остался при полку, желая непременно разделить участь своих братьев. Напрасно Матвей уговаривал его продолжать свой путь в Тульчин; он успокаивал брата, уверяя его, что, оставшись с ними, он наверно не попадет в тюрьму, и когда увидел, что брат его Сергей упал, пораженный картечью, и все бежит — он застрелился.

Вадковский Федор Федорович (1800-1844) - декабрист: с 1823 года состоял в "Южном обществе"; на 14 декабря 1925 г. был прапорщиком. По приговору суда лишен чинов и дворянства, отбывал наказание в Сибири - вечная каторга; с июля 1839 г. на поселении.

Вадковский Федор Федорович (1800 - 8.1.1844) - декабрист. Прапорщик Нежинского полка. С 1823 года - член Северного общества декабристов. В 1824 году вошел в Петербургскую управу Южного общества, разделял его республиканскую программу. Приговорен к вечной каторге, сокращенной до 13 лет. На следствии выразил раскаяние, однако на каторге в Сибири вернулся к прежним взглядам. Вместе с И. И. Пущиным явился инициатором создания тюремной "артели" декабристов.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 2. БААЛ - ВАШИНГТОН. 1962.

Вадковский 1-й Федор Федорович (1800 - 8.1.1844). Прапорщик Нежинского конно-егерского полка (брат предыдущего).
Из дворян. Родился в елецком имении родителей в с. Пятницком. Воспитывался в Московском университетском пансионе (1810-1812), потом у аббата Лемри в Петербурге и в пансионах Гинрихса и Гадениуса. В службу вступил подпрапорщиком в л.-гв. Семеновский полк - 25.1.1818, переведен в Кавалергардский полк юнкером - 21.4.1820, эстандарт-юнкер - 27.8.1820, корнет - 1.1 1822, «по высочайшему приказу за неприличное поведение» (шутки по поводу императора и сочиненную им сатирическую песню) переведен в Нежинский конно-егерский полк с переименованием в прапорщики - 19.6.1824. Поэт, мемуарист.
Член Южного общества (1823), активный организатор декабристской ячейки в Кавалергардском полку.
По предписанию начальника Главного штаба И.И. Дибича от 9.12.1825 арестован в Курске - 11.12.1825 и доставлен в Шлиссельбург, 21.12.1825 привезен в Петропавловскую крепость («надо держать Ватковского совершенно в тайне, но дать ему писать, что хочет, на мое лицо или кому хочет») в № 6 Зотова бастиона, 22.12.1825 для допроса доставлялся во дворец.
Осужден по I разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорен в каторжную работу вечно. Отправлен в Кексгольм - 27.7.1826, срок сокращен до 20 лет - 22.8.1826, отправлен в Шлиссельбург - 24.4.1827, отправлен в Сибирь - 17.11.1827 (приметы рост 2 аршина 10 вершков, «лицом бел, чист, волосом светлорус, глаза карие, нос продолговат»), доставлен в Читинский острог - 5.1.1828, прибыл в Петровский завод в сентябре 1830, срок сокращен до 15 лет - 8.11.1832 и до 13 лет - 14.12.1835. По окончании срока указом 10.7.1839 назначен на поселение в с. Манзурка Иркутской губернии, куда не поехал, будучи по болезни отпущен на Туркинские минеральные воды, где пробыл до начала сентября 1839, а затем 16.9 приехал в Иркутск, по ходатайству генерал-губернатора Восточной Сибири В.Я. Руперта высочайше разрешено 5.9.1840 поселить его в с. Оек Иркутского округа (прибыл туда - 16.3.1841), где и умер, поручив распоряжение своим наследством кн. Е.И. Трубецкой и А.Н. Сутгофу (могила не сохранилась). Занимался торговлей глиною и хлебом.

ВД, XI, 187-236; ГАРФ, ф. 109, 1 эксп., 1826 г., д. 61, ч. 8, 35.

Использованы материалы с сайта Анны Самаль "Виртуальная энциклопедия декабристов" - http://decemb.hobby.ru/

Портрет прислал Владимир Леонидович Чернышев, доцент НТУ «ХПИ», г. Харьков.

Далее читайте:

Движение декабристов (Список литературы).

Декабристы (биографический справочник).

Румянцев В.Б. И вышли на площадь... (Взгляд из XXI века).

Сочинения:

Белая церковь, в сб.: Воспом. и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов, т. 1, М.,1931;

Требования общества, "КА", 1925, т. 3;

Notre Comité d"enquête en 1825 (стих.), в сб.: Декабристы. Мат-лы, М., 1907;

Желания. Песня, "КА", 1925, т. 3;

Три письма Р. P. Вадковского к И. И. Пущину, в кн.: Декабристы на поселении, (M.), 1926;

Записки Отдела рукописей Всесоюзной библ. им. В. И. Ленина, в. 3, М., 1939.

Литература:

Восст. декабристов, т. 6, 8, 11 М., 1925-54;

Декабристы. 86 портретов, М., (1906).

Вадковский N

Вадковский Александр Васильевич

Вадковский Александр Васильевич

Вадковский Александр Федорович

Вадковский Антоний

Вадковский Антоний

Вадковский Василий Иовлевич

Вадковский Василий Федорович

Вадковский Егор Федорович

Вадковский Иван Егорович

Вадковский Иван Федорович

Вадковский Иван Юрьевич

Вадковский Иван Яковлевич

Вадковский Иван Яковлевич

Вадковский Илья Федорович

Вадковский Павел Федорович

Вадковский Федор Васильевич

Вадковский Федор Иванович

Вадковский Федор Федорович

Вадковский Федор Федорович

Вадковский Яков Егорович

Вадковский Яков Егорович

Вадковский Яков Егорович

Фёдор Фёдорович Вадковский (1 мая 1800, с. Пятницкое, Орловская губерния - 8 января 1844, с. Оёк, Иркутская губерния) - поэт, музыкант, декабрист, прапорщик Конно-егерского полка. Осуждён по 1 разряду.

Биография

Средний сын сенатора и камергера двора, Фёдора Фёдоровича Вадковского (1764-1806) и Екатерины Ивановны Вадковской, урождённой графини Чернышёвой. Родился в с. Пятницком (Извалы) близ Ельца Орловской губ. Младший брат Ивана Федоровича Вадковского (1790-1849) и старший брат Александра Федоровича Вадковского (1801-1845), также осужденного по делу декабристов. Начальное образование получил в Московском университетском пансионе и в Главном немецком училище св. Петра (1815-1818). С 25 января 1818 года подпрапорщик л.-гв. Семёновского полка. В Кавалергардский полк переведён 20 апреля 1820 года юнкером, 27 августа 1820 года эстандарт-юнкер, корнет с 1 января 1822 года. 19 июня 1824 года переведён в Нежинский конно-егерский полк прапорщиком за сатирические стихи.

Декабристское общество

Член Северного общества с 1823 года. В управе Южного общества с 1824 года. В начале декабря 1825 года находился в Курске, где и был арестован 11 декабря по доносу Шервуда. Шервуд познакомился с Вадковским, от которого узнал о тайном обществе, в декабре 1824 года. Вадковский содержался сначала в Шлиссельбурге, потом в Петропавловской крепости. Осуждён по I разряду на смертную казнь, по конфирмации 10 июня 1826 г. на вечную каторгу, 22 августа 1826 г. срок сокращён до 20 лет. С 27 июля 1826 года содержался в Кексгольмской крепости, с 24 апреля следующего года - в Шлиссельбурге.

В Сибирь был отправлен 17 ноября 1827 года, прибыл в Читинский острог 5 января 1828 года, в Петровский Завод - в сентябре 1830 года. Один из организаторов Малой артели. В Петровском заводе читал курс лекций по астрономии. 8 ноября 1832 года срок был сокращён до 15, а 14 декабря 1835 года до 13 лет.

В своем стихотворении «Желание», написанном после 1836 года, Вадковский провозгласил программу декабристов: 1. Уничтожение самовластия. 2. Освобождение крестьян. 3. Преобразования в войсках. 4. Равенство перед законом. 5. Уничтожение телесных наказаний. 6. Гласность судопроизводства. 7. Свобода книгопечатания. 8. Признание народной власти. 9. Палата представительств. 10. Общественная рать. 11. Первоначальное обучение. 12. Уничтожение сословий.

Назначен на поселение в с. Манзурка Иркутской губ. 10 июля 1839 года. Однако по состоянию здоровья отпущен на Туркинские минеральные воды. С сентября 1839 года в Иркутске, с 5 сентября 1840 года на поселении в с. Оёк. Занимался торговлей хлебом и глиной. Оставил записки, опубликованные в сборнике «Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов» (1931-1933). Автор очерка «Белая Церковь» (история восстания Черниговского полка по рассказам его участников). Умер 8 января 1844 года. Его душеприказчиками были Е. И. Трубецкая и А. Н. Сутгоф. Могила Ф. Ф. Вадковского не сохранилась.

В.Дорофеев «Бунтарский род»

Стихотворение Вадковского «Желания»

Ф. Ф. Вадковский на сайте «Памятные места декабристов в Петербурге»

Статья в «Орловской правде»

Из рода Вадковских

В. Дорофеев, «Умышлял на цареубийство», еженедельник «Литературная Россия», 5 сентября 1986 года.

Владлен Дорофеев, книга «Лекарство от одиночества», повесть «Бунтарский род», Москва, 2005 г., ISBN 5-7949-0136-5